«МЫ ПЫТАЕМСЯ ЗАГЛЯНУТЬ В СВОЮ ДРЕВНОСТЬ…»

В конце мая, на стыке весны и лета, в Московской консерватории традиционно проводится международный музыкальный фестиваль «Вселенная звука», на который съезжаются участники из таких экзотических в нашем музыкальном понимании стран, как Иран, Колумбия, Республика Корея, Индия или Мальта. Организует это уникальное действо научно-творческий центр «Музыкальные культуры мира» Московской консерватории, который возглавляет Маргарита Ивановна Каратыгина, кандидат искусствоведения, начальник Управления по координации программ международной деятельности, доцент кафедры теории музыки Московской консерватории.

И мы отправились к Маргарите Ивановне, чтобы узнать подробнее об этом направлении деятельности наших партнеров. Но заготовленные для интервью вопросы так и остались  в стороне, а мы как-то незаметно погрузились в философские дебри. Заговорили об иранской музыке, ибо в этот вечер в Рахманиновском выступал иранский певец  Хосейн Нуршарг. Восток – дело тонкое….

-Маргарита Ивановна, почему обратились именно к иранской музыке?

-Иранская музыка –  её история настолько продолжительна, она накопила столько опыта и так тесно связана с русской душой, что для нас любое послание иранской классической музыки – это прямой разговор с Богом. На самом деле у нас много всевозможных проектов и наш международный фестиваль «Вселенная звука» - это как раз широчайшая панорама всего мира. У нас часто бывает Корея, в этом году планируется проект с Турцией, который мы еще даже и не назвали, но я уже надеюсь, что в ноябре у нас будет такая мощнейшая ирано-турецко-российская линия. Может быть, назовем это -  «Анатолийский треугольник», что-то такое, что связывает три культуры, которые в своих корнях, очень глубоких и очень древних, восходят к одному источнику. С 18 по 24 октября планируем провести Международный круглый стол «Анатолия – Русь – Персия: древние центры индоевропейского музыкального мира». Это серьезный научный форум, он продолжает традиции круглого стола прошлого года  «Звуковые архетипы индоевропейской культурной общности». В прошлом году к нам привозили уникальных исполнителей из Ирана – 96-летнего представителя курдской эпической традиции Хезера  Гадергармави и исполнителя лакских эпических сказаний Берагоджара Тахмасебьяна. Это большой проект, который идет у нас уже несколько лет и будет продолжаться.

Мы пытаемся заглянуть в свою древность, древность нашей ментальности. Мы любуемся другими культурами, восхищаемся – будь то европейская музыка в ее высочайших образцах, китайская, арабская, иранская, японская и так далее. Мы, конечно, гордимся нашими великими именами, но это верхний пласт культуры, который совсем недавно всплыл в нашей исторической памяти, в культурном сознании, а о том,  что было до этого, у нас очень смутное представление. Какие-то славяне, праславяне, арии...на уровне фантазии. Хорошо бы в этом разобраться, потому что христианская история русской культуры – яркая и достаточно понятно проявленная. А до этого – знаете, как у арабов – все, что было до ислама, это джахилия, то есть темное время. У нас то же самое – то, что было до крещения – это джахилия, ничего не было, люди родились и тут же окрестились…Ну, не может так быть. И так не было на самом деле, потому что очень много культурных артефактов находят на территории нашей огромной Родины, и они не только в виде изображений или костей-черепков-бересты. Эти находки –  в нашем языке, мышлении, в том, как мы описываем, видим, слышим мир. У всего есть генетическая история, которая заложена в наших хромосомах. Мы пытаемся немножечко расшифровать формулы нашей генетической памяти. В этом нам помогают близкие культуры, которые родственны нам по культурному коду: Индия, Иран. Турция несколько сложнее выглядит, потому что там очень много культурных пересечений, наслоений. Но, тем не менее, анаталийская древняя традиция продолжает жить в турецком менталитете, турецкой музыке и звучаниях языка, песен, сказов, которые мы слушаем, и что-то смутно в памяти, сердце начинает шевелиться, и ты понимаешь, что когда-то что-то такое было и в твоей культуре тоже. Скажем, гласовое пение тоже не просто взято из Византии.  Сначала оно было воспринято Византией, может быть, от нас же, и русская традиция, и византийская питались этими же звуковыми молекулами, в которых вложена по крупицам вся наша душа. Это очень сложная структура нашего звукового мира, но мы хотим в этом разобраться при помощи тех культур, которые непрерывно сохраняли свою древнейшую традицию, не уничтожая, не заменяя полностью чем-то новым, а воспринимая что-то иное, но и сохраняя при этом свою древнюю линию. Существуют же Веды, Авеста, песнопения, которые развивались на протяжении тысячелетий.

Иранская классическая музыка была классической еще до нашей эры. Ведь что такое «классическая музыка»? Это музыка, которая основана на очень сложном каноне, где каждая крупица обоснована, продумана, где каждое звучание культивировано, то есть не стихийно возникает, а обосновано.  Классическая музыка отличается от народной тем, что объединяет общие признаки музыкального мышления для всей территории крупной культурной общности. Скажем, этническая, локальная, народная музыка – она очень пестра. В каждой деревне поют по-своему. Она диалектна, своеобразна и может  сильно отличаться от соседней традиции. Классическая музыка выбирает из всего этого множества какие-то самые корневые показательные черты, характеризующие мышление всего  народа, всей  общности, и сводит их в единую систему. Это подобно типологическому мышлению в научной практике. Когда берется множество, выявляются какие-то признаки, и выстраивается над всем этим общая типологическая модель. И, конечно, классическая музыка обладает очень строгими правилами, строгой, условно говоря, грамматикой, высокой степенью художественного, эстетического отношения к звучанию и стремится к совершенствованию музыкального инструментария. Поэтому классическая музыка есть во всех регионах. Но так сложилось, что во многих культурах на сегодняшний день есть как бы две классических музыки: есть своя, родная, скажем, индийская, и есть классическая европейская музыка.

- А представителей какой музыки вы привозите сюда на фестивали?

- Разных. Приезжают к нам и композиторы. Как раз в осеннем проекте будет звучать композиторская иранская и турецкая музыка.  А наряду с этим – классика собственно иранская и классика собственно турецкая. Будут также  народные исполнители. Мы покажем сразу три уровня музыкальной культуры, три категории музыки, три типа музыкального мышления. В нашем фестивале, «Вселенная звука», тоже показаны разные традиции. В июне у нас пройдут еще 4 концерта. Сначала будет концерт Пхансори, корейская сказовая традиция, высококультивированная, очень старая и очень тонко выделанная. Фактически это театр одного актера, театр сказывания. Это рассказ, который исполняется одним человеком в сопровождении барабана, но исполнитель при этом играет несколько ролей. Мгновенно преобразуется в тот или иной персонаж. При помощи веера, или платка, или трости, он может изображать все, что ему нужно. Голосом, тембром, стилистикой речи, высотой регистровой показывает разные персонажи. А барабанщик помогает формировать драматургию высказывания, вносит метроритмическую динамику.

- Как зрители поймут, ведь это будет на корейском языке?

- Занимаемся переводом этой пьесы, раздадим в руки людям программки, чтобы они могли как-то следить за переводом. Мы отказываемся от практики бегущей строки, потому что зрители будут смотреть на бегущую строку, а не на исполнителя. Вкратце расскажем сюжет перед началом, незадолго до концерта напечатаем на своем сайте, во всех наших выходах в социальные сети, чтобы наиболее пытливые заранее ознакомились с содержанием пьесы. Конечно, тут надо полностью следить за жестом, мимикой исполнителя, звуком. В Корее каждый знает наизусть все эти рассказы и им важно не то, что говорят, а как это делается. Но нам, чужестранцам, нужно сначала понять, про что это. Мы надеемся на сообразительность нашей довольно просвещенной аудитории.

- Кстати, насчет аудитории. Кто ваши зрители?

- Учитывая,  что мы работаем, например, в японской области 20 лет, а «Вселенная звука» идет уже 11 лет, сложился определенный круг любителей нашей музыки. Среди них есть такие, которые очень требовательны, взыскательны и сердятся, если мы даем что-то не такое сложное, не такое глубокое, не такое сокровенное…Это люди, которые хотят узнать мир. Любознательные, пытливые, открытые душой. Конечно, каждый раз приходят и какие-то новички, которым все это в диво и не всем нравится то, что мы показываем. Но это же естественно. Как раз наиболее глубокое и наиболее «свое» - оно наименее понятно. Легко общаться поверхностными вещами. Так же, как в общении – «привет-привет», все могут получить запросто. А какие-то уже специальные, особенные слова, чувства, звуки так просто не поймешь. Считать, что музыка – это язык, который не требует перевода, - это ошибка. Еще как требует! Это популярная музыка, может быть, не требует перевода. А все, что касается классики, традиции – здесь нужно потрудиться, немножко постараться или, по крайней мере, открыться. У нас многие зажаты, задавлены повседневностью, какими-то суетными заботами. И это все нужно с себя снять. На наших концертах мы помогаем вскрыть в себе эту свободу, открыться хотя бы на два часа, сбросить с себя заботу о котлетах, работе, проблемах, финансах…..Просто сесть, сосредоточиться и впустить в себя эти послания, которые несут нам мастера других культур. Они делятся этими традициями со своими согражданами, и с нами, чужестранцами, они щедро дарят свое искусство. Но нужно уметь так же щедро принять. Это ничуть не легче, чем дать. В нашей аудитории есть такие люди, которые ждут концертов, потому что для них это – живительный источник, подпитка энергетическая для дальнейшей жизни и какое-то подспорье в понимании этой жизни. В иранской музыке –  напрямую, и в текстах, и в самих звуках – даются ответы на многие вопросы.

- Надо уметь их услышать…

- Это просто. Только открой свой канал, называется. Сбрось с себя этот мусор.

- Маргарита Ивановна, расскажите, пожалуйста,  о том, кто создал этот Центр, о Ваших сподвижниках, коллегах, которые Вам помогают.

-Вообще это направление -  «Музыкальные культуры мира» – потихонечку началось в Московской консерватории в середине семидесятых годов прошлого века. Был такой человек, совершенно уникальный, необычный, композитор и ученый – это Дживани Константинович Михайлов, который начал эту традицию узнавания музыкальных культур мира. Очень трудно было, конечно, и ему лично, и его ученикам, мы тогда были студентами. Я у него училась, писала диплом. Его ученики сейчас все рассеяны, рассредоточены, даже по разным странам, но в принципе, сформировалась некая школа в традиционном понимании –  есть группа людей, которые восприняли идеи Михайлова и каждый по-своему, но продолжает развивать его представления о музыкальном мире. У многих было такое представление, что европейская классическая музыка – это вершина всего музыкального развития, что это – самый лучший образец музыкальной культуры, а все остальные последовательно идут к этому же образцу, просто находятся на разных ступенях исторического развития. Но рано или поздно, везде появятся симфонические оркестры, все начнут играть на фортепиано, воспримут европейскую музыкальную теорию… Такой примитивный европоцентризм присутствовал не только в обыденном сознании, но и в так называемой музыкальной науке. Это –  следствие закрытости, неграмотности, невежества вообще в области знания друг друга. Некоторое время мир был разделен на какие-то ячейки политическими границами и отсутствием активного информационного обмена и вдруг, в 20 веке, все это резко поменялось. Открылись какие-то невероятные формы информационного обмена, рухнули культурные границы. И любой представитель культуры имеет доступ к самым разным звуковым образцам. Есть радио, телевидение, спутниковые каналы. И этот шквал неосознанного, неоформленного звукового потока сегодня обрушился на человека. Мы оказались перед выбором, а что, собственно, нужно? Что мы можем впустить в свою душу?  Что близко?  Эта поликультурность приводит к тому, что человек еще больше закрывается, потому что слишком много всего непонятного. У кого-то эта общедоступность звуковых форм привела к развитию интереса, любознательности, желанию узнать глубже разные культуры. Кто-то закрылся и не желает ничего другого слышать, только что-то одно. Люди делятся, я бы сказала, на «проснувшихся» и «продолжающих спать»...

Ирина ШЫМЧАК

Фотографии предоставлены Маргаритой КАРАТЫГИНОЙ

Полную версию статьи и другие материалы  читайте

в июньском номере газеты "Музыкальный Клондайк"

ИЮНЬСКИЙ  ВЫПУСК №6    (127) 

ПОДПИСКА С ЛЮБОГО МЕСЯЦА