Профессор Эстонской академии музыки и театра, пианист Пеэп Лассманн пробыл в должности ректора академии 25 лет. За это время многое изменилось: у академии появилось новое здание, скоро начнется строительство большого концертного зала… Маэстро Лассманн оставил свой высокий пост, но музыка, конечно же, продолжает жить в этом ярком человеке.

- Как долго вы преподаете в Эстонской академии музыки и театра и когда стали ректором?

- Официально я начал преподавать в академии в 1973 году, после окончания ассистентуры-стажировки в Московской консерватории, но через два месяца после начала работы меня забрали в армию, и, по существу, я вернулся к педагогической деятельности лишь в 1974 году. Сначала я преподавал общее фортепиано, концертмейстерский класс и камерный ансамбль, но моя карьера развивалась достаточно быстро, и уже совсем скоро, буквально через пару лет, я стал преподавать на кафедре специального фортепиано. А ректором я работал с 1992 года, уже 25 лет.

- Как вам кажется, существует ли такое понятие, как «эстонская фортепианная школа»?

- Я думаю, что о существовании эстонской фортепианной школы можно говорить только условно, и считаю, что ее корни в фортепианных школах России и Германии (несмотря на то, что до революции в России был этнически очень разнородный преподавательский состав). Я думаю, что мы многое получили и от русских педагогов, и от немецких, объединив в местной пианистической практике видение и опыт как западных, так и восточных соседей. Первые эстонские пианисты получили образование в Санкт-Петербурге. Одним из самых значительных пианистов того времени был Артур Лемба, который преподавал в Санкт-Петербургской консерватории еще в дореволюционное время и даже был профессором. Уже после революции он вернулся в Эстонию и начал преподавать у нас. Влияние немецкой фортепианной школы пришло в Эстонию вместе с замечательными пианистами Бруно Лукком  и Анной Клас, которые учились в довоенной Германии.

Сегодня процесс глобализации идет настолько быстро, что сложно утверждать о существовании американской, французской или какой-либо еще национальной школы. А сколько русских преподавателей живет и работает за границей? Я думаю, что это можно назвать всемирной фортепианной школой.

- Какие педагогические приемы вы используете в обучении студентов – те, которым вас научили в Москве, или же те, которые были заложены в вас первыми преподавателями на родине?

- Как ни странно, я никогда не чувствовал разницу между теми и другими. Моя профессор Хельо Сепп сначала училась в Королевской академии в Лондоне.  После первого курса она приехала в Эстонию на летние каникулы, но началась война, и ей пришлось, уже после войны, доучиваться у Нейгауза в Москве. Так что в ее педагогической методике прослеживалось как английское, так и русское влияние. Например, я знаю, что наши струнники должны были в какой-то мере переучиваться, если они попадали в Москву. У пианистов такого не было.

- Повлияли ли на вас как на музыканта те два года в ассистентуре-стажировке в Москве?

- Да, конечно. Я считаю просто невероятной удачей, что мне посчастливилось учиться у Эмиля Григорьевича Гилельса. Правда, к тому времени он уже заканчивал свою педагогическую деятельность, я был его предпоследним студентом. Гилельс не любил говорить о музыке. Он считал, что музыка есть музыка, и говорить об этом или писать не имеет большого смысла. Также он редко показывал на уроках, как нужно исполнять тот или иной фрагмент, однако само его присутствие оказывало на меня огромное воздействие. Таким же влиянием обладают великие дирижеры, и Гилельс даже показывал на уроке очень точными и короткими жестами, которые можно сравнить с дирижированием.

- Есть ли среди нынешних преподавателей академии ваши бывшие ученики?

- Да, по меньшей мере девять моих бывших студентов являются преподавателями и учились у меня на разных уровнях высшего образования, в том числе заведующий кафедрой специального фортепиано Мати Микалай, а также доценты Кай Ратассепп, Марко Мартин и Маррит Геррец-Траксманн.

- Как вам кажется, к чему следует стремиться музыкальной молодёжи, и какие ориентиры им необходимо ставить перед собой?

- Жизнь музыканта сейчас, конечно, сложнее, чем 20-30 лет назад. Свои проблемы были и в советское время, но музыка и спорт являлись тогда очень важным рычагом внешнеполитического воздействия, поэтому на воспитание молодых и талантливых музыкантов и спортсменов государство тратило много сил. С другой стороны, на молодежь обращали очень пристальное внимание, и, стоило им сделать один опрометчивый шаг, их карьера, к сожалению, обрывалась.

- Как вам кажется, существует ли универсальный рецепт, который можно посоветовать тем молодым людям, кто желает сделать карьеру, преподавать в музыкальной академии или обучаться в другой стране? В первую очередь всё зависит от таланта или есть что-то другое?

- В наше время, конечно, намного сложнее начать карьеру, но возможности для личностного развития сейчас огромные. Безусловно, в первую очередь все зависит от таланта, но что вообще такое талант? Возможно, у человека просто есть дар пробиваться в жизни! Вообще, сейчас мир открыт для всех, и каждый должен решить сам, как ему поступить: уехать за границу или нет, вернуться или остаться в другой стране. Так что я смотрю на всё это очень спокойно. Молодые люди уезжают, и в этом нет ничего страшного. Как показывает жизнь, рано или поздно все возвращаются.

- Какой факультет является самым популярным среди абитуриентов?

- Театральная школа, там сотни заявлений на место.

- А среди музыкальных специальностей?

- Вокальное отделение. А среди инструменталистов всё зависит от того, сколько выпускников было в наших музыкальных училищах и Таллиннской музыкальной средней школе. С другой стороны, у нас большое количество, почти 20 процентов, иностранных студентов из десятков стран, которые учатся почти на всех специальностях.

- Из каких стран приезжают поступать?

- Примерно сорок процентов наших иностранных студентов приезжают учиться из Азии, а остальные, в основном, из европейских стран, некоторые также из Латинской Америки и США.

- Подводя итог двадцатипятилетней работы в качестве ректора Эстонской академии музыки и театра, какие моментывы считаете самыми запоминающимися? Какие самые удачные проекты удалось воплотить в жизнь?

- Я думаю, что самым важным событием стало возведение нового здания академии. О необходимости строительства начали говорить сразу после войны, так как прежнее здание было разрушено. За прошедшие десятилетия нам были предложены несколько помещений для временного пользования. Но, как известно, временные решения со временем неизбежно превращаются в постоянные, и в одном из этих зданий мы провели более пятидесяти лет. За это время были созданы несколько проектов нового здания, но, по разным причинам, ни один из них не был воплощён в жизнь. Только в середине 80-х годов появилась возможность построить нынешнюю академию в центре города, но стройка остановилась на время экономического кризиса. После распада Советского Союза средств у нас не было, и мы смогли продолжить строительство только в начале 90-х. Я долго сомневался, что это кончится удачей, потому что, на тот момент, это были огромные деньги. Однако, удивительным образом, средства нашлись, и этот проект был доведен до конца. Теперь на нашей территории начинается строительство нового большого концертного зала.

Вообще, за 25 лет многое поменялось и в Эстонии, и во всем мире. Сейчас Эстонская академия музыки и театра - это высшее учебное заведение совершенно нового типа. Также меня не может не радовать то, что этнический состав наших студентов становится все более интернациональным. Мне кажется, что это правильно. При этом очень важную роль играет финансирование через специальную программу Европейского союза (Erasmus+), которая нацелена на академический обмен студентами и преподавателями. Эта программа постоянно развивается и расширяется географически, сейчас партнером может стать практически любой вуз мира, а значит, возможность обменяться с нами студентами и преподавателями есть и у российских высших учебных заведений. У нас уже есть договор обмена студентами в рамках этой программы с Санкт-Петербургской консерваторией.

Беседовал Антон Иванов

Фото из личного архива Пеэпа Лассманна