ЮРИЙ ЖИСЛИН:

ДАЖЕ ИЗ ГАММЫ МОЖНО СДЕЛАТЬ МУЗЫКУ…

Конец апреля традиционно богат событиями – в предмайскую Москву слетаются известные исполнители, благо и погода располагает, и сезон приближается к концу. Вот и Московский дом музыки радует нас необычными программами, среди которых, безусловно, выделяется концерт солистов камерного оркестра «Русские виртуозы Европы» во главе с его художественным руководителем Юрием Жислиным, под интригующим названием «Шедевры струнных секстетов». В концерте, который состоится 27 апреля в Камерном зале ММДМ, также принимают участие Даниил Гришин (альт) и Борис Андрианов (виолончель).

Меломанам со стажем фамилия Жислин, конечно же, говорит о многом. Григорий Жислин – знаменитый скрипач, в свое время покоривший не одну сцену. Юрий Жислин – сын выдающегося музыканта, также скрипач, блистательно освоивший второй инструмент – альт, при этом подумывающий и о трубе, и о флейте, да и вообще о новом для себя направлении – джазе. После беседы с Юрием накануне его приезда в Москву с «Русскими виртуозами Европы» почему-то возникает абсолютно твердая уверенность, что этому человеку под силу все.

-Юрий, Вы - Гнесинец. В «Возвращении» случайно не принимали участия?

-К большому сожалению, нет, хотя мы с Ромой Минцем вместе учились. Но так получилось, что, когда они с Димой (Булгаковым – прим.авт.) начали фестиваль, я в этот момент уже жил в Лондоне, и как-то ни разу не вышло. Хотя в принципе я бы с удовольствием принял его приглашение, если бы он когда-нибудь это сделал.

-А вы общаетесь? Он ведь тоже в Лондоне живет?

-Общаемся, только он сейчас в Москве, но периодически мы с ним пересекаемся.

-Вы постоянно живете в Лондоне практически с 17 лет. Почему выбрали именно этот город? Приехали к отцу или мечтали об этом?

-В 17 лет еще невозможно сделать то, о чем мечтаешь. Мой отец действительно к этому моменту уже преподавал в Королевском музыкальном колледже Лондона, и в декабре 1990 года я, будучи еще учеником Гнесинской школы, оказался на севере Англии, на фестивале современной музыки. Как раз в это время проходили вступительные экзамены в колледж, и отец договорился с руководителями нашей группы, чтобы меня отпустили на один день приехать и сыграть экзамен, что я и сделал. Мне предложили место, и со следующего учебного года, с сентября 1991, я поехал учиться в Лондон. Так что с этого все началось.

-Вы там так и остались?

-Когда долго где-то живешь по долгу учебы и службы, это место волей-неволей становится домом. Так и у меня получилось. Вот уже более 20 лет Лондон – моя основная база.

-Участники «Русских виртуозов Европы» тоже живут в Лондоне или разбросаны по всей Европе?

-Разбросаны. Кстати, то, что мы называемся «Русскими виртуозами» - отнюдь не значит, что у нас в составе вообще не выступают иностранцы. Хотя основа состоит из русскоговорящих ребят, в основном из Восточной Европы. В частности, в оркестре играют две замечательные девушки из Латвии, Кристина Блаумане и Эва Биндере. Так что название скорее говорит о том, что нас всех объединяет любовь к русской культуре, русской музыке. Например, в Московском Доме музыки наш коллектив представляем мы с женой, великолепная российская альтистка Софья Лебедь, которая уже несколько лет является незаменимым членом коллектива, а также виолончелистка Кристина Блаумане, о которой говорилось выше. Кристина хорошо известна московской публике по «Возвращению». Также на концерте 27 апреля к нам присоединятся блестящие музыканты - альтист Даниил Гришин и Борис Андрианов на виолончели. Нам просто повезло, что у них обоих нашлось время с нами сыграть.

-Сколько человек составляют костяк оркестра?

-В основном где-то 15. Это состав небольшого камерного оркестра.

-А где у вас репетиционная база, так сказать, штаб-квартира?

-Штаб-квартира меняется в зависимости от того, где мы проводим очередной проект. Например, когда мы последний раз приезжали в Россию на гастроли полтора года назад, наш первый концерт был в Новосибирске, в новом филармоническом зале имени А. Каца.  Мы туда приехали за несколько дней до концерта и много репетировали в одном из помещений филармонии. Похожий сценарий и с другими проектами. Совсем недавно, в Латвии, первый концерт был намечен в Цесисе, это в 80 км от Риги. Мы приехали туда и несколько дней репетировали. Нам предоставили помещение, проживание, и мы спокойно работали. Потом уже начались гастроли.

-В Москве тоже так будет?

-Совершенно верно, я буду в Москве уже 24-го, и в эти дни мы будем готовиться к выступлению.

-У вас сейчас планируется только одно выступление в Московском доме музыки? По России в этот раз не собираетесь гастролировать?

-К сожалению, нет. Придется сразу вернуться. У нас еще выступление 3 мая в Лондоне, с Сергеем Накаряковым.

-Ух ты! Он кстати, недавно в Москве был, в Доме музыки выступал и мастер-класс дал в Гнесинке…

-Я слышал. Очень жду его приезда, он должен с нами играть Концерт Шостаковича, с замечательной пианисткой Марией Меерович.

-В общем, собираете к себе таланты со всей Европы... Юрий, программа в Москве называется «Шедевры струнных секстетов». Кто ее составлял, и почему выбрали именно эти произведения?

- Вместе с артистическими идеями мы руководствуемся и логикой, потому что концерт требует временных рамок, и нужно правильно распределить произведения по отделениям. В первом отделении прозвучит «Фантазия» нашего колумбийского коллеги, Артуро Куэльяра: это небольшое энергичное произведение на латинские темы. Вместе с ним нужно было выбрать произведение не очень длинное, чтобы оно вписалось в рамки первого отделения вместе с «Фантазией». Лучшего произведения, чем «Секстет» из оперы «Каприччио» Штрауса в данном случае невозможно себе представить. А «Воспоминания о Флоренции» Чайковского идеально подходят для завершения концерта.

-Тем более, накануне 175-летия Чайковского…

-Конечно. И именно «Воспоминания о Флоренции» – это произведение не столь часто исполняемо, как, например, та же «Серенада». Хотя «Серенаду» я каждый раз играю с огромным удовольствием. Произведение замечательное, сколько бы мы его не затаскивали и не исполняли.

-Мне кажется, у любого гения есть такие произведения, которые, сколько ни исполняй, каждый раз открываешь в них что-то новое...

- Точно.

-Как в рядах «Русских виртуозов» оказался Артуро Куэльяр, колумбийский композитор и пианист?

-Несколько лет назад одна моя коллега-пианист спросила, не хотел ли бы наш оркестр участвовать в вечере музыки с произведениями этого композитора. Мне было интересно, и я согласился. И, как говорится, одно привело к другому. Мы сыграли два его произведения в этот вечер, потом организовали вместе небольшие гастроли по Европе и так постепенно начали сотрудничать. Мне нравится, что у нашего оркестра с названием «Русские виртуозы Европы» есть совсем не русский акцент. Очень сильный контраст тому, что мы делаем. Этот элемент современной музыки, я бы даже сказал, фольклорной, народной, вносит определенный шарм и характер в нашу деятельность. Не всем может понравиться, потому что это современно-народная музыка, современный народный язык. Но я вижу, что, когда мы разучиваем очередное его произведение, у ребят появляется улыбка на лице. Не стоит ожидать сальсы или латиноамериканских ритмов в традиционном понимании. Это фортепиано и струнные. Я бы даже сказал, что в его произведениях слышится что-то от Горецкого. Может быть, даже присутствуют элементы минимализма. Но нам очень нравится, и я надеюсь, что публика тоже это оценит по достоинству.

-А как выбираете репертуар для выступлений? В «Русских виртуозах Европы» - музыканты яркие, успешные, состоявшиеся, и у каждого – свой вкус и предпочтения. Или Вы, как художественный руководитель, имеете решающее слово?

-Выбор репертуара, как и музыкантов, происходит совершенно естественно.  Все ребята в оркестре - близкие друзья. До этого мы встречались на фестивалях, мероприятиях, учились вместе. Бывает обычно так: я спрашиваю по-дружески – можешь приехать? У нас такой-то проект, тебе интересно? И в этот же момент я с ними обсуждаю репертуар. Вот такая ситуация, например, мы едем на несколько дней в такую-то страну по таким-то городам, как думаете, что мы должны сыграть?

 Иногда бывает, что местные организаторы просят конкретное произведение, и тогда мы все вместе обсуждаем - что с этим лучше пойдет в первом отделении? И они говорят: «Вот знаешь, было бы здорово сыграть то-то, мы его давно не играли». И, исходя из этого, обсуждаем уже, что будет во втором отделении. Так вместе у нас появляются идеи по репертуару.  Уже в процессе репетиций кто-то, конечно, должен брать на себя инициативу, и я стараюсь их проводить сам. Но открытый «диалог» – это необходимый процесс в нашем случае, потому что мы – маленький камерный ансамбль, даже не оркестр, а именно ансамбль, без дирижера. Как это ни громко звучит, но мы – небольшая музыкальная семья.

-Юрий, как получилось, что Вы держите в руках и скрипку, и альт? Или это по наследству от отца передалось?

-Тут множество факторов, наверное. Безусловно потому, что отец – замечательный и скрипач, и альтист. Я с детства слышал и слушал, как он занимается на обоих инструментах, и мне это безумно нравилось. И я довольно хорошо знал и скрипичный, и альтовый репертуар. Кроме того, у меня с детства была тяга, потребность все попробовать. Попробовать себя в разных ипостасях, в разных качествах. Мне очень хотелось поиграть и на том, и на этом. Сейчас, кстати, жена жалуется, что уже нет места в квартире – я начал покупать разные музыкальные инструменты. Например, несколько лет назад я безумно захотел флейту, мне ее подарили на день рождения, и с тех пор периодически я пытаюсь научиться играть на флейте. А в Италии я купил себе настоящую трубу - сейчас буду приставать к Сергею (Накарякову – прим.авт.), чтобы он мне показал, как на ней играть.

Когда-то в далекой молодости даже играл (игрой это, конечно, не назовешь) в рок-группе на ударных. И меня это всегда интересовало, хотелось попробовать себя в разных ролях. Похожая ситуация была с альтом. В колледже еще, кажется, на третьем или четвертом курсе кому-то из ребят понадобился альтист для выступления в квартете. И меня спросили – Юр, попробуй, возьми инструмент, почитай с листа альтовый ключ. А я еще в тот момент с альтом не общался. Подумал – почему бы и нет? Кто-то одолжил альт, я изучил ключ. По-моему, мы играли Шуберта «Смерть и девушку» - отнюдь не самое легкое произведение, кстати, для начала альтовой карьеры. Но я, стиснув зубы, это дело освоил -  и пошло. Одно камерное произведение, другое, что-то еще… Альт уже давно является неотъемлемой частью моей профессиональной деятельности.

Позже, когда я встретился со своей будущей женой, замечательной скрипачкой, с которой мы также будем вместе играть в Москве (Натальей Ломейко – прим.авт.), конечно, возникло желание совместного музицирования. Поскольку мы очень хотели освоить репертуар для скрипки и альта, я начал учить Двойные концерты Бриттена, Бруха и так далее. Еще я люблю играть версию для струнного трио Гольдберг-вариаций Баха. Эту версию сделал знаменитый скрипач Дмитрий Ситковецкий. Вместе с Дмитрием и нашим итальянским коллегой-виолончелистом мы записали ее на компакт-диск, и я тоже ее довольно часто исполняю.

-У Вас бывает так, что сегодня душа желает общаться со скрипкой, а завтра требует альт?

-Это зависит от того, что в данный момент необходимо делать. Если есть концерт на альте, то я готовлюсь на альте, если на скрипке, то на скрипке. Иногда бывает, что в одном концерте приходится менять инструменты. Это невероятно интересный процесс.  Представьте себе, только что отыграл на скрипке, откланялся, побежал за сцену, и вышел уже как альтист…Смена декораций. Нужно как бы сорвать один грим и быстро надеть другой.

Однажды, много лет назад на концерте в Турине, в Италии, я возглавлял камерный оркестр «Новые Европейские Струны» под управлением Дмитрия Ситковецкого.  Дело было как раз в период моего увлечения ударными, о чем Дмитрий как-то узнал... Для исполнения Fratres Арво Пярта ему не хватало ударника на партию большого барабана и колокольчика. Партия не Бог весть какая трудная, но все же нужно синхронно и ритмично ударять в эти два инструмента на протяжении всего произведения, в паузах струнных и в полной тишине, с разной динамикой. Никогда не забуду выражение лица у охранников сцены. Мы с Дмитрием быстро вышли со сцены после первого произведения, я буквально бросил скрипку, схватил две барабанные палочки… и мы пошли продолжать концерт. Публика, по-моему, тоже очень удивилась - куда делся концертмейстер, и почему он теперь прячется за большим барабаном и вторыми скрипками…

-Наверно, это счастье, когда родители могут дать ребенку, кроме родительской любви и заботы, высочайшие профессиональные навыки. Вам трудно было учиться у отца?

-Да, трудно. Но, если я чему -то и научился, особенно в педагогике, то это в первую очередь благодаря отцу. Он - блестящий музыкант и педагог. Еще в детстве я наблюдал, как он занимается, как преподает другим ребятам и впитывал в себя эти знания, так что этот процесс возник намного раньше, чем я оказался в Лондоне. Вы знаете, наверно, что у известных музыкантов часто возникают проблемы со своими детьми. Такого плана, что дети не всегда, мягко говоря, поддаются обучению и уму-разуму. Похожая ситуация складывалась и у нас с отцом. Я приехал в Лондон в том самом возрасте, когда не хотел никого слушать, все хотел узнать-познать сам, и через какое-то время из-за этого у нас с папой «не пошло»… Я перешел к другому педагогу, тоже замечательному профессору, Феликсу Андриевскому. Но с Жислиным-старшим у нас, конечно, остались дружеские отношения, и я периодически обращался (и обращаюсь по сей день!) к нему за советами и с удовольствием слушал его мнение. 

-А все-таки, самое ценное, что Вам дал отец, именно как скрипач?

-В двух словах трудно сказать…  Наверно, в первую очередь умение не давать себе никаких поблажек в процессе работы. Этого качества я стараюсь добиваться и от своих студентов. Когда я вижу, что человек исправляет ошибки уже без моего прямого вмешательства, я понимаю, что лед тронулся. Это очень важный шаг на пути становления. Когда человек понимает, к чему он стремится, а не просто занимается работой ради того, чтобы «отпилить» свои положенные часы на инструменте. Это очень важно.

-Юрий, Вы – профессор Лондонского королевского колледжа. Чем можно объяснить профессорское звание в таком молодом возрасте? У нас профессора постарше все-таки...

-В какой-то момент отец просто физически стал не справляться с объёмом нагрузки, и меня попросили ему периодически помогать. Я стал как бы его ассистентом: помогал ребятам в каких-то технических упражнениях, занимался «черновой» работой. Потом приходил профессор Жислин-старший и наводил лоск и все остальное. Мне было очень интересно, я воспринимал это как часть своей педагогической практики. Студентам нравилось, как я работал, и в какой-то момент они начали говорить начальству, что «Жислин-младший очень хорошо преподает».  Когда освободилось место очередного преподавателя, мне предложили пройти экзамен на место этого педагога. В результате я там преподаю уже 11-ый год.

-Сколько у Вас сейчас учеников?

-В колледже - шесть, и количество колеблется от года к году. С одной стороны, к сожалению, учитывая количество учеников, зарплата очень небольшая. Конечно, все познаётся в сравнении. В Англии преподавателям платят гораздо меньше, чем в Германии, Франции или Швейцарии. Но это даёт определенную свободу действий – мы занимаемся своими собственными проектами, такими, например, как «Русские виртуозы Европы». Так что удаётся удачно балансировать. 

-Вам самому нравится преподавать? Есть же талант исполнителя, и отдельная тема – талант педагога…Чтобы работать педагогом, нужно иметь особое призвание.

-Безусловно. В последние два-три года ситуация изменилась к лучшему. До этого было намного труднее, поскольку ко мне, как к самому молодому профессору кафедры, попадали те, кому не доставались места в классах у моих старших коллег: Жислина-старшего, Андриевского, Рашковского и так далее. Бывали моменты, особенно первые годы, когда хотелось всё бросить и бежать далеко-далеко, потому что казалось, что перспективы в этом нет никакой. Но мои более опытные коллеги поддерживали и говорили, «терпи, всё будет, нужно только иметь терпение и желание помочь». И как-то постепенно-постепенно, в последние годы, удалось создать более сильный класс, в котором есть талантливые ребята. Мне очень нравится наблюдать за их прогрессом и совершенствованием. Это безумно интересный процесс. Чем больше я этим занимаюсь, тем больше я это люблю, и тем больше у меня возникает вопросов по педагогике и по психологии. Ведь хороший преподаватель – это еще и тонкий психолог. Когда-то мой отец подал мне очень ценную мысль по поводу того, что иногда мы вынуждены играть произведения, к которым, мягко говоря, не очень хорошо по тем или иным причинам относимся. Или это современные произведения, которых ты не понимаешь, или что-то тебя от них отталкивает. Так вот, он мне говорил: «Юра, если ты берёшься за это произведение, тебе необходимо его полюбить на время работы с ним. Даже если ты его терпеть не можешь».  Как актёр в театре на время исполнения образа входит в роль, так же и нам необходимо целиком «войти», погрузиться в произведение, иначе зритель, публика будут чувствовать, что ты это делаешь через силу. А это последнее дело.

-В России не хотели бы преподавать? Общеизвестно, что у нас сейчас проблемы со скрипичной школой, вернее, с отсутствием педагогов…

-Буквально пару лет назад, ещё до открытия после реконструкции здания Гнесинки на Знаменке, Михаил Хохлов пригласил меня дать мастер-класс для детей (тогда это было на Сретенке), что я с большим удовольствием и сделал. Мне было безумно приятно вернуться в нашу школу, пообщаться с теми же педагогами, у которых я учился много лет назад. И были очень талантливые ребята – я с ними с радостью позанимался.  После этого дальнейших планов пока не возникало. Но я бы с огромным удовольствием продолжил сотрудничество, если бы гнесинцы меня пригласили, и преподавал бы, и поиграл бы что-нибудь, и таким образом вернулся бы к этому, именно в родной Москве.

-Надо Вам с Михаилом Хохловым встретиться обязательно и поговорить об этом.

-Я и сам надеюсь, что нам удастся это сделать. Поговорим, посмотрим.

-Когда-то я брала интервью у Виктора Пикайзена, он, вспоминая Ойстраха, сказал, что у Давида Федоровича был такой тест для новичка – «а сыграй-ка мне Моцарта»….Для него Моцарт был «лакмусовой бумажкой». Кто или что для Вас является такой «лакмусовой бумажкой»?

-Безусловно, Моцарт, Бах. И – Вы удивитесь – наверное, лакмусовой бумажкой являются обыкновенные гаммы. С двойными нотами и арпеджио. К сожалению, очень часто, особенно на Западе, именно культура гамм, которую нам прививали, что называется, с молоком матери, у них зачастую отсутствует. Это культура отношения к звуку, к элементарной технике. Многие этого просто не понимают. Поэтому особенно когда в первые годы их заставляют играть на технических зачётах определенные гаммы, на их изучение уходят огромные усилия, и человек как будто начинает учиться играть заново. И это, конечно, очень обидно. Гаммы -  важнейший показатель того, что человек умеет и чего он не умеет делать на инструменте, а также его музыкальной культуры. Когда начинается работа над гаммами и арпеджио, я говорю: «Ребята, вы понимаете, что из этого состоит основная часть произведений вашего репертуара? Поэтому постарайтесь с первой ноты из этого сделать настоящую музыку». Ведь даже из обыкновенной гаммы соль мажор можно создать красивое произведение, а не просто тупо ее отпилить с первой до последней ноты, ничего не соображая. Об этом мы уже, кстати, говорили – я их заставляю слушать себя по-другому. С того момента, когда смычок оказывается на струне, нужно себя слушать и понимать, какого звучания ты хочешь добиться, будь то гамма, Моцарт, Бах - все, что угодно.

В молодости, в наших поездках по Европе с отцом (мы выступали вместе на фестивалях в Югославии, Швеции, тогда еще Ленинграде, в Москве…), я часто наблюдал, как он, едва проснувшись, открывал футляр, вставал с постели (иногда надевал сурдинку, чтобы не разбудить меня), брал скрипку и играл все 24 гаммы, со всеми вариациями, двойными нотами и так далее. Играл, разумеется, идеально. У него на это уходило минут 40 – 45. Как хороший спортсмен, вышедший с утра на пробежку. После этого мы шли завтракать, и день начинался…

-Как-то на глаза мне попался анонс январского выступления «Русских виртуозов Европы» с Борисом Гребенщиковым, в Лондоне. Как выступалось с «крёстным отцом русского рока»?

-Концерт состоялся с большим успехом. Идея была целиком моя, она возникла после того, как я и несколько русских ребят выступали с ним в Альберт-холле в Лондоне в прошлом году в мае. Он приезжал вместе с «Аквариумом» отмечать свое 60-летие. Было безумно интересно. Я вообще не думал, что в Лондоне, а тем более в Англии, столько молодых русских, нового поколения, которые любят именно традиционный русский рок, потому что в Альберт-холле, который вмещает 5-6 тысяч человек, в основном были, конечно, русские. Конечно, на Западе о Гребенщикове и «Аквариуме» слышали немногие, поэтому такое количество молодых русских ребят было удивительным. В основном, Гребенщиков захотел струнное сопровождение к медленным композициям, что мы ему и предоставили. И, когда я подбирал программу на 9 января в Лондоне, мне хотелось включить в неё что-то необычное. Не то, чем мы занимаемся каждый день. Я спросил у Бориса, хотел бы ли он принять участие в нашем концерте.  Он согласился, и мы решили, что это будут именно баллады. Концерт проходил в зале классической музыки, мы не могли там особо развернуться и пошуметь громкими песнями. Хотя, если бы мне представилась возможность побегать по сцене с электроскрипкой, я бы с удовольствием это сделал. Но это, может быть, в другой жизни… Борис выбрал 10 баллад из своего репертуара - и новые, и старые, и все прошло очень гармонично. Надеюсь, что нам ещё удастся не раз с ним встретиться и помузицировать. Причем, если год назад в Альберт-холле наше участие носило скорее сопровождающий характер, то в этот раз у нас было равное распределение ролей. И Борис, и его музыканты тоже были на сцене. Ударник, басист и мы – все участвовали в этом действии. Публика, конечно встречала его с огромным энтузиазмом.

-В России Вы бы не хотели это повторить, если бы была такая возможность?

-С огромным удовольствием. Вообще я увлекаюсь самыми разными направлениями в музыке, помимо классики вырос на записях хард-рока, невероятно люблю джаз. Не так давно один мой приятель, с которым мы вместе учились в Гнесинке, познакомил меня с музыкой замечательного джазового пианиста, Дмитрия Илугдина, который недавно выпустил диск «Никитский бульвар». У него очень мелодичный джаз… Так что, если бы была возможность с этими музыкантами поиграть – я был бы только за. Посмотрим, может быть…

-Юрий, а есть ли такие вещи, которые Вы мечтаете сыграть, но сами чувствуете, что ещё «время не пришло», и Вы к ним только подбираетесь? Может быть, с кем-то в ансамбле?

-Что касается классического репертуара, мне уже стукнуло сорок. Было бы, наверно, самонадеянно сказать, что я готов ко всему, но я нахожусь уже в достаточно зрелом возрасте, и чувствую, что мне под силу любое произведение стандартного классического репертуара. Всё-таки и жизненный опыт имеется, и я лучше понимаю даже самые сложные произведения, понимаю и чувствую их хорошо. Мне всегда хотелось более серьезно заняться именно джазом. Я немного импровизирую, но это все на уровне «после концертов, после пары бокалов вина с друзьями за роялем», так, немножко повалять дурака. Если бы у меня была возможность заняться этим всерьёз, я бы это сделал. Ведь любая импровизация имеет эффект только тогда, когда она основана на колоссальной подготовке и дисциплине… Ну, никогда не поздно. Главное – желание. Сыграть с кем-то на сцене? Несколько лет назад выпала огромная честь играть Форельный квинтет Шуберта (партию альта) с Марией-Жоао Пиреш на фортепиано. Я бы многое отдал, чтобы вновь оказаться с ней рядом на сцене. Её игра – естество, не поддающееся разумному объяснению. У неё можно многому поучиться… Ещё я бы с огромным удовольствием оказался на сцене рядом со своими кумирами детства. Может, когда-нибудь получится.

-Кстати, у меня тоже есть мечта – услышать Вас вместе с Яковом Кацнельсоном в дуэте. Я даже вижу, в каком произведении…

-Скажите!

-Шубертовская до мажорная фантазия для скрипки и фортепиано. Знаете такую запись, где Давид Ойстрах с Фридой Бауэр играют? Для меня это эталонное исполнение…

-Конечно, знаю! После того, как не стало Давида Федоровича, Фрида Иосифовна много лет играла с моим папой. И, кстати, до мажорную Фантазию тоже. Надо стряхнуть пыль с коробок с аудиокассетами, у меня эта запись должна где-то быть... Да, Фрида Бауэр играла с Григорием Жислиным. Я более чем уверен, что это было в их репертуаре.

С Фридой Иосифовной мне выпала честь один раз выступить, причем ни где-нибудь, а в Большом зале Консерватории! После сольного концерта папы, на бис мы сыграли Дивертисмент Игоря Фролова (к большому сожалению, ныне покойного…). Тогда мне было 8 лет. А по Шуберту это попадание в точку – надо кинуть Яше эту идею. Идея прекрасная. Знаете, о чем я мечтаю на данном этапе?

-О чем?

-Именно с Яшей сыграть сольный концерт в Гнесинке. В Органном зале. Два года назад нам «по секрету» устроили неофициальную экскурсию по ещё тогда строящейся школе. Это было очень эмоциональное впечатление. Я же туда более 20 лет не заходил, представляете, пройтись по этим классам, коридорам…

-Наталья Ломейко, Ваша жена – талантливая скрипачка. Сразу вспоминается пара Елизавета Гилельс – Леонид Коган. А как у вас в семье, у каждого своя карьера, не мешает это в семейной жизни, не ревнуете друг друга к скрипке?

-Тьфу-тьфу-тьфу, я человек суеверный. Мы вместе гармонично этим занимаемся и друг другу помогаем. Ни у неё, ни у меня нет возможности бросить своё дело ради семьи. Почти год назад на свет появилось наше маленькое чудо, родилась дочка Анечка. Её нужно ставить на ноги, мы оба должны зарабатывать на жизнь, воспитывать доченьку. А что касается наших совместных выступлений – у Наташи можно многому научиться. Прежде всего, невероятной дисциплине. Наталья приехала в Лондон, поступила в школу в 13 лет! У неё здесь вообще никого не было, то есть человек оказался в раннем возрасте один, без языка, без поддержки, и ей необходимо было сразу начать самоутверждаться и добиваться всего в жизни самой, что она и сделала с огромным успехом. В 2000 году Наталья получила Первую премию на конкурсе им. Паганини в Генуе. Это потрясающее достижение. И всего этого она достигла колоссальным трудом и организованным отношением к жизни.  Этому я у неё учусь и в быту, и на сцене. Поэтому ни о какой ревности говорить не приходится, наоборот - это взаимодополняющий процесс. Я знаю - это редкое явление и считаю, что нам друг с другом в этом плане очень повезло. И, конечно, то, что я играю на альте, помогает нам постоянно расширять репертуар. Мы исполняем не только произведения для двух скрипок, но и Симфонию Кончертанте Моцарта, и двойные концерты для скрипки и альта, и записываем диски вместе.

-Юрий, без чего Вы не можете обойтись в жизни?

-Без близких мне людей. Без моей семьи. Мы всегда стоим друг за друга, волнуемся, переживаем. Как любые нормальные люди.

- Ваши ближайшие творческие планы?

 - С нетерпением жду концертов: 27 апреля в Москве и 3 мая в Лондоне. На концерте в Лондоне мы также будем исполнять написанное мной специально для этого вечера произведение. Состав несколько необычный: камерный оркестр, а в качестве сольного инструмента…электрогитара! Всегда хотелось попробовать свои силы и в композиции. Сейчас такая возможность представилась. Не жду восторженных отзывов, пишу «для души». Искренне надеюсь, что нашим слушателям понравится.

Сейчас нахожусь в процессе подготовки к выпуску первого коммерческого диска «Виртуозов», на котором будут «Серенада» и «Сувенир» Чайковского. Весна плавно перейдет в лето, начнутся подготовка студентов к экзаменам и поездки по небольшим летним фестивалям. Осенью ждет большой проект в Бангкоке: буду играть альтовый Концерт Бартока в первом отделении и дирижировать 41-й Симфонией Моцарта («Юпитер») во втором. У них замечательный симфонический оркестр и прекрасный зал. С нетерпением жду этой творческой встречи.

-Что будете делать сейчас в Москве во время визита?

-Собираюсь приехать на день-два раньше, провести несколько интервью, и, конечно, встретиться с друзьями. Надеюсь съездить на кладбище, поклониться бабушкам с дедушками…

-Ну, и в Гнесинку же собирались заглянуть?

-Обязательно! Очень надеюсь, что получится!

Беседовала Ирина ШЫМЧАК

Фотографии предоставлены Агентством «АРТ-БРЭНД»

и из личного архива Юрия ЖИСЛИНА